@the-beatles
Пол Маккартни: В хороших шмотках жизнь легка
В Великобритании и во Франции вышла книга журналиста Поля дю Нойера «Беседы с Полом Маккартни», основанная на сотнях интервью бывшего участника The Beatles, которые он давал начиная с 1979 года.
Напротив мэрии Ливерпуля (это с ее балкона «Битлз» в 1964 году приветствовали растущую на глазах толпу) угнездился, почти незаметный с улицы, очаровательный викторианский пассаж. Как-то раз, исследуя его магазинчики, я набрел на старомодное ателье («Можем похвастаться качеством Сэвил-Роу по ливерпульским ценам»). Решил зайти просто так, а в результате заказал костюм. К моему восторгу мерку с меня снял портной самого Брайана Эпстайна — Уолтер Смит. Именно он шил битлам их первые концертные костюмы.
Уолтер рассказывает, что молодой бизнесмен и франт Брайан Эпстайн облюбовал ателье, где он тогда работал, в 1961 году. На примерки приходил по средам во второй половине дня, когда его магазин NEMS не работал. Однажды Брайан объявил, что стал менеджером рок-группы — портные остолбенели: в то время это казалось совершенно нелепым занятием. Да и название у группы было вульгарное (Уолтер вначале думал, что оно пишется Beetles — «Жуки»)…
Как бы то ни было намечалось первое выступление на телевидении, и Эпстайн решил, что музыкантам нужны костюмы. В ателье он немножко поторговался — сбил цену с двадцати восьми гиней за штуку до двадцати пяти. (Циник скажет: «Вот последняя сделка, которую Эпстайн заключил не в ущерб своим подопечным».) Чем Уолтеру запомнились примерки? Музыканты шокировали все ателье своим лексиконом; пришлось отозвать Брайана в сторонку и попросить: «Напомните молодым людям, что они в приличном заведении». Музыканты вняли упреку. Но стряслось еще кое-что: примеряя узкие брюки, они сняли сапоги, в которых, должно быть, недавно сыграли долгий пламенный концерт в клубе Cavern. Амбре было такое, что ателье пришлось проветривать.
Позднее укоренилось мнение, будто Брайан «кастрировал» группу, заставив битлов избавиться от кожаной рок-н-ролльной амуниции. Но, как часто повторяет Пол Маккартни, Эпстайн был не столько менеджером, сколько театральным режиссером. Он убедил подопечных отказаться от стиля гризеров, ушедшего в прошлое вместе с пятидесятыми, и подтолкнул их к опрятному стилю нового десятилетия. После Уолтера Смита «Битлз» шили одежду у нескольких других портных, от Дуги Миллингза до Томми Наттера. Как подтверждает беглый взгляд на конверт альбома Abbey Road, они питали слабость к изящным костюмам даже в те времена, когда Эпстайн уже не мог читать им нотации.
В 2002 году в импровизированной гримерке на студии в западном Лондоне Пол роется в груде одежды — выбирает, в чем сегодня сниматься для клипа. Он поясняет, что теперь часто пополняет свой гардероб таким образом: стилист выбирает вещи, а ему остается только их одобрить или вернуть назад. Способ отличный, грех жаловаться, говорит он мне. Но тут же признается, что еще не забыл, какое это удовольствие — искать свой стиль самостоятельно. «А знаешь, какая у меня самая любимая цитата-переврушка? — смеется Пол. — Менеджер Элвиса Костелло, Джейк Ривьера, как-то сказал мне, что долго был уверен: в Strawberry Fields поется Living is easy with nice clothes [вместо Living is easy with eyes closed]. Отлично! И верно, в хороших шмотках жизнь легка».
* * *
Редко кто говорит о том, что битлы обычно одевались очень хорошо. Для большинства рок-критиков одежда — дело десятое (и это по ним заметно), но я лично интересуюсь стилем одежды никак не меньше, чем музыкой. А в «Великолепной четверке» (особенно после того, как они перестали выходить на сцену в одинаковых нарядах) меня всегда восхищал стиль Маккартни. Если бы меня заставили каждый день, до гробовой доски, носить одно и то же, я бы, наверное, скопировал темный костюм и светлую рубашку, в которых Пол запечатлен на крыше здания «Эппл» на Get Back.
Мы нечасто разговаривали о моде, но когда Пол урывками вспоминал прошлое, одежда часто служила ему чем-то вроде маяка. Вот, например, что он рассказал о совместном концерте нескольких бит-групп в сентябре 1963 года: «Теплое солнечное утро, мы собрались у лестницы на задах Альберт-холла: Мик, Кит, битлы в полном составе, The Yardbirds, Gerry & The Pacemakers — исторический момент. Мы все были на пике своих нерастраченных сил. Считали себя неимоверно крутыми. Концерт прошел нормально, хотя акустика в Альберт-холле была ужасная — вот почему через несколько лет они установили на потолке панели из стекловолокна. Но этот момент перед концертом я вспоминаю с удовольствием. Было чувство, что тут все свои, и все мы шикарно одеты, стоим сравниваем свои прикиды: „Где брал?“ — „У Сесила Джи“. — „А-а, ясно. На Кингз-роуд?“ И все дружелюбно, без соперничества. Одним словом, здорово».
Пока музыкальная пресса не впала в звериную серьезность, говорил мне Маккартни, поп-музыку освещали в более бесхитростной манере. Но приятнее всего было то, что газеты иногда снабжали музыкантов классными шмотками для фотосессий:
— У нас была съемка в редакции Fab 208, на Флит-стрит. Это было нечто: представляешь, каково впервые сниматься на цветную пленку? До этого — только школьные фотографии или кадры, отщелканные самостоятельно. В профессиональные фотоателье никогда не ходишь — зачем? И вдруг этот здоровенный цветной задник. Примеряешь одежду…
Для Daily Express мы снимались на какой-то крыше. Были готовы практически на все, лишь бы попасть в газеты. Если это был разворот для раздела моды, нам говорили: «Мы получили лучшее, что есть в нынешнем году. Фирма Cecil Gee». Моднейшие рубашки с воротниками на пуговицах? Конечно, я согласен! Мы были ужасно молодые, ужасно нахальные, мы верили в свою удачу. А почему нет? Мы были ребята хоть куда.
— А когда у вас появились пиджаки без воротников?
— Пиджак без воротника — это Пьер Карден. Последний писк был тогда, не помню, что за год. Короче, мы его свистнули. Скопировали, потому что нам понравилось, как он смотрится. Просто пошли в ателье и заказали себе такие же пиджаки. Для нас это было грандиозное дело. Покупать готовую одежду было не принято, концертные костюмы всегда заказывались в ателье.
Шли в Сохо, к портным, которые обслуживали шоу-бизнес. «Дуги Миллингз: портной звезд». Он шил пиджаки со шлицами, брюки в облипочку. Дуги был большой хохмач, снялся в «Вечере трудного дня». Он сам себе отправлял подложные телеграммы и вывешивал где-нибудь на виду: «Дуги, вы сделали виртуозную работу для фильма. Сесил Б. де Милль». «Спасибо за костюмы, голубчик». А еще он был поэт, после смерти Джона сочинил красивые стихи и прислал мне: не то чтобы великая поэзия, но от сердца. Хороший был человек.
А потом возвращаешься в Ливерпуль, и все тебя спрашивают: «Где был, что делал?» Да так, сходил в ресторан с одной актрисой, был у Дуги Миллингза. «О, смотрите, какой пиджак, и брюки отличные!» Все немеют от восхищения, потому что у тебя есть что рассказать — миллион историй. На самом деле это было самое приятное — возвращаться домой и рассказывать о своих подвигах».
Когда я спросил Пола про их концерт на стадионе «Ши» в 1965-м, он первым делом вспомнил про костюмы:
— Мы переоделись в бежевые пиджаки с эполетами — и вдруг сделались эдаким четырехголовым чудовищем. Этот момент меня всегда окрылял, потому что каждый из нас переставал быть отдельным человеком. Мы становились группой. Ты — часть команды, где все выглядят одинаково, ходят в униформе. Вот это мне в «Битлз» и нравилось.
А началось все, когда мне было одиннадцать, в «Лагере отдыха Батлинз» в Пулхели. Там я увидел вокальный ансамбль, который победил в еженедельном конкурсе талантов. Они вышли на сцену в плоских клетчатых кепках (мы называли их «менингитками»), в серых пуловерах с вырезами лодочкой, в коротких клетчатых штанах, а под мышкой у каждого — свернутое полотенце. Им достаточно было просто выйти… Вот почему я лично всегда настаивал, что «Битлз» нужна своя униформа. Я был железно уверен: «Еще как нужна!» Мы выглядели не как четверо обыкновенных ребят — нет, мы были единое целое.
* * *
В пору первого успеха «Битлз» Маккартни все еще называли «ангелоподобным», но его лицо уже теряло детскую пухлость. Прическа, которая стала отличительным признаком этой молодой группы, шла Маккартни идеально, и впоследствии он по возможности оставался ей верен. Пол, в отличие от Джона и Джорджа, не вполне перенял хипповский стиль. Почти до конца семидесятых он пользовался услугами гламурного лондонского стилиста Лесли Кавендиша и редко останавливал выбор на чем-то эксцентричном.
Полу повезло, что он не облысел: трудно вообразить себе Макку без его шевелюры. Правда, всем известно, что он уже много лет красит волосы. Но вот что я вам скажу в его оправдание: с 1989 года он регулярно играет на огромных стадионах. Все еще стройная фигура, прекрасная физическая форма, бас-гитара в форме скрипки: Маккартни может дать публике то, чего она жаждет, — а жаждет она лицезреть живого «битла Пола». Таков шоу-бизнес, а Маккартни никогда не отрицал, что работает в шоу-бизнесе.
Он всегда придавал значение моде и одежде. В пятидесятых пытался заделаться тедди-боем, причем ушивал свои брюки постепенно, чтобы обмануть бдительность строгого отца. И все же Полу свойственен определенный консерватизм, который уберег его от худших проявлений психоделики или глэм-рока. Его стиль предвосхитил установку британского дизайнера Пола Смита на «классику с вывертом»: Маккартни носил удобные костюмы ортодоксальной темно-синей расцветки, но мятежно комбинировал их с оранжевыми носками (а позднее — с веганскими кроссовками, изготовленными без использования натуральной кожи).
Его большие твидовые пиджаки и маленькие пуловеры с узором Фэр-Айл оригинальны и своеобразны, хотя и будят ностальгию по лавкам старьевщиков. И все же в стиле Маккартни всегда присутствует вдумчивый самоконтроль.
Старение редко к кому бывает милосердно. Пожалуй, еще тяжелее приходится, если весь мир наводнен твоими портретами двадцати-тридцатилетней давности, в расцвете красоты. «Битлз» отличались какой-то особенной, сверхчеловеческой фотогеничностью: в каких бы обстоятельствах их ни снимали, ни один из четырех языков не высовывался непроизвольно, ни один из восьми глаз не был прижмурен.
«Недавно один фэшн-фотограф расспрашивал меня про этот снимок, — рассказывает Пол о портрете на конверте With the Beatles, где лица битлов парят во тьме, словно четыре белых полумесяца. — Он думал, это фотомонтаж. Нет! Причем отснято все в гостинице за час, мы просто не могли уделить фотографу [Роберту Фримену] больше времени. Он нашел место в конце коридора, какое-то окошко, в которое струился солнечный свет, и усадил нас перед объективом: „Садись вон туда, в первый ряд…“ Теперь снимок стал легендарным, и все считают: „Нет, это, конечно же, монтаж, разве можно снять все четыре лица так красиво?“»
Во время фотосессий, на которых я присутствовал, Пол со знанием дела судил о самых выгодных для себя ракурсах и освещении. Но по меркам его профессионального цеха он не особенно тщеславен.
«Молодость — это напор, — говорил он мне, — но это еще и невежество. Мы часто твердили: „Эх, было бы мне снова восемнадцать…“ Потом хорошенько подумаешь и добавляешь: „Но не умственно. Только физически“. Не хотел бы я возвращаться к мыслям, которые были у меня в восемнадцать лет. Ни за какие коврижки. А уж неуверенность в восемнадцать лет… Нет, спасибо. Я хотел бы выглядеть молодо и красиво, но не такой ценой».
