Иван Дорн: Я хочу «Грэмми»

Иваном Дорн подвел итоги 2015 года - что слушал, чем впечатлился и чем собирается заняться в 2016 году.

– Чем запомнится 2015 год?

– Туром по Украине. Начали с него год, дальше продолжили в Германии, потом в Прибалтике и Америке. А концерты в Беларуси и России будут, получается, только в 2016-ом. Мы всё выжидали, наверное, какого-то состояния оттепели, чтобы на всякий случай обезопасить себя. Хотя я вот сейчас понимаю, что даже если бы оттепели не случилось, я бы поехал.

Я также себя дважды проявил как режиссёр – для клипов «23» и «Телепорт». Потом понял, что надо и профессионалам дать поработать, сняли клип на «Греблю». Начали писать англоязычный EP и определись с направлением третьего альбома.

– Что запомнилось в плане музыки?

– Кендрик Ламар, конечно. Еще я открыл для себя Q-Tip. Переслушал всю дискографию «A Tribe Called Quest», переслушал его сольные альбомы. И понял, что он для меня даже легендарнее, чем Pharrell, который некогда был для меня суперкультовым музыкантом. Хотя он и сейчас очень хороший. Последний сольник хорош – «G I R L».

– Лучше, чем первый альбом?

– Ты про «In My Mind»? Я тогда настолько влюбился в Фарелла, что «In My Mind» воспринимал за что-то бриллиантовое. Группа N*E*R*D для меня остаётся ореолом каким-то. Кого ещё открыл? Рэпера Oddisee, если по хип-хопу говорить. Kaytranada открыл, хотя я ещё в прошлом году с ним познакомился.

Еще я побывал на концерте ТГК. Мне очень нравится, как у него сочетаются низкие вайбовые басовые вибрации, чётенький бит и высокий манерный голос Вибе. Это очень достойно звучит. Fuze слушал прошлогоднего, нравится его творчество. И KRec, и Ассаи.

– С последним ты записал песню «Река».

– Ты не подумай, что это дипломатия, мне искренне нравится то, что он делает. Жаль, что не вышел проект «Погружение».

– Как вам работалось вместе? Существуют легенды, что он достаточно нелюдимый и сложный для работы человек.

– Я тоже так думал. И больше всего боялся за свой текст. Что мой припев не будет достаточно ёмким и глубоким на фоне того текста, что написал Ассаи. И когда я показал ему первый набросок, он сказал: «Отлично всё, круто, пойдём записываться». Встретились, он пил чаёчек, улыбался всё время. Никаких сложностей. Думаю, что во многом за счёт его недоступности существует такой миф. Возможно, он в самом деле непростой, со своими духовными внутренними сложностями человек. Но работать и общаться с ним было очень комфортно.

– Как появилась идея клипа «Телепорт»?

– Сидели мы пили кофе. Мешаю я чашку. Как раз думали, какой клип снять на «Телепорт». Смотрю, прикольно было бы вот так: бесконечно кидать в чашку сахар. Посмотрел до этого клип Mr. Oizo. Там такая короткометражка, а после неё показывают, как крутится кассета в плеере – и всё. Я подумал, что это настолько смело и настолько круто, что хочу сделать что-то похожее для себя. Смелое и непопулярное.

Короче, нашёл человека, который нам будет помогать, а он достал химиков, которые рассказали, насколько всё это возможно и что мы сможем реализовать. А началось всё вот, с чашки кофе.

– Насколько клипы сейчас важны для артиста?

– Важны. Это либо вирусная, либо объясняющая часть. Которая тоже привлекает какие-то массы. Без них сейчас никак. Да и вообще, заразила идея того, что аудио ещё и визуализируется. А когда это ещё и правильно делается, происходит синтез, и это вообще необходимость.

– Возвращаясь к не нашей музыке. Чем тебя так зацепил Кендрик?

– Да ты что! А «Rolling Stone» он почему понравился? Не помню, кто именно из рэперов это сказал: «Чувак, это уже не рэп, это искусство». Он действительно перевёл рэп на новый вектор. Он так круто жонглирует фанком, джазом и вообще всем чёрным, чем они так гордятся. Мне кажется, те, кто проникся альбомом, потом тысячу раз жалеют, что они не чёрные. Я ещё раз осознал всю эту культуру. И концепт альбома, и подача. И гармония песни «These Walls»! А все люди, которые работали над альбомом? Да пошли они все в задницу, всех бы сейчас расцеловал.

Мы два года назад ходили на концерт Канье Веста, где на разогреве был Кендрик. И я очень обрадовался, потому что тогда как раз был фанатом трека «A.D.H.D». И после этого концерта скачал и заслушал «Section.80».

– Почему ты решил писать следующий мини-альбом на английском?

– Во мне проснулся соревновательный дух. Мне интересно: смогу ли я? Там куча народа, который ещё не знаком с моим творчеством. А я хочу делиться. Тут я в достаточной мере наэкспериментировался. Мне интересно, смогу я трахнуть мир или нет. Смогу покорить Европу или нет?

Я поставил себе более высокую цель. Я хочу «Грэмми». А «Грэмми» без этого не сделаешь. Раньше я об этом не задумывался, не верил, что во мне могут проснуться такие штуки. Поэтому раньше я смело заявлял, что буду делать треки только на русском. Но когда я понял, что у нас есть сила, есть интересная музыка и своя ниша, я подумал, что всё-таки стоит. И поставил себе новую цель.

– Как отличается подход в написании текстов на русском и на английском?

– Я не могу так жонглировать английским языком. И приходится подключать людей-полуносителей, которые слушают, что я хочу передать, и мы вместе работаем над текстами.

– Помогает ли, что английский – более мелодичный язык?

– Конечно, помогает. Но я думал, что будет ещё легче. Мне казалось, что всё: напел демку, наложил слова – вот и готовый трек. Но оказалось, что всё не так просто. Всё равно где-то приходится менять ударения, всё равно приходится работать над произношением. И мы решили, что я не буду до конца искоренять свой акцент. Пусть он будет. Меня же и так Иван зовут, я никуда от этого не денусь. И мы решили, что у меня будет такой charming акцент.

– С кем ты работаешь над новым EP?

– British Council, если по языку. А если по музыке, то ребята, которые бывшие музыканты Джамалы и Гайтаны. Ещё с нами барабанщик группы С.К.А.Й. Остались Лимонадный Джо и Пахатам.

– А Рома Bestseller?

– Не сотрудничаем сейчас. Потому что живём в разных городах, а график настолько плотный, что вырваться туда нереально. Плюс мы негласно решили друг от друга отдохнуть. То есть мы друг другу об этом не говорили, но мне хочется посмотреть, что каждый из нас может сделать самостоятельно. И материал действительно выходит немного другой, для нас странный. У Ромы сейчас тоже всё круто. И я понял, что не мог трезво слушать его творчество, пока он работал со мной. Был этот момент конкуренции. Я не мог себе честно признаться, что он круто делает и без меня, и без Пахатама. А вот когда мы работаем независимо друг от друга, начал трезво оценивать его творчество. И это очень достойно.

– Как ты оцениваешь свои предыдущие альбомы?

– Знаешь, мне нравится. Я понимаю, что вещи, которыми я недоволен, я делал вопреки своему позиционированию, которое тогда ещё не было точно сформировано. И в принципе, на ошибках же учатся. Это обязательный этап, который нужно пройти, что на третьем, четвёртом, пятом альбоме всё было бы по-другому. Я говорю о том, что на первом альбоме некоторые песни мне кажутся чуть попсоватыми, хотя они и принесли мне кучу всего, и по сути, сделали меня. Второй альбом меня откорректировал, но там я придираюсь к сведению.

– Есть ли какая-то история, на которой основывается «Мишка виновен»?

– Нет. Всё основывается на том, что первый напев к этой песне звучал так: «I wish have known it». И когда мы начали подбирать слова, кто-то из пацанов сказал: «А мишка виновен». И я подумал, точно, мишка виновен! А что он сделал? Точно! Он убил жену! И пацаны на меня смотрели, как на придурка, но я в итоге написал текст и всё круто получилось.

– Я слышал, что новые песни звучат спокойнее, они ближе к соулу. Это был осознанный переход?

– Лезет музыкальное воспитание. Когда ты можешь его правильно воплотить. После первого альбома ты понимаешь, что и как можешь делать. И границы можешь расширять. Тогда мы начали доставать из нашего нутра не только хаус, но и R&B, фанк и так далее. Просто стали копать глубже. По сути, «Ненавижу» тоже основывается на полуфанке. Как и «Северное сияние». А сейчас мы начали гармонически углубляться, в корень смотреть.

– Расскажи про парусный спорт. Это же довольное нетипичное увлечение.

– Оно привито моим отчимом. Он заслуженный мастер спорта Украины и мастер спорта международного класса. И это не могло обойти меня и моих братьев стороной, мы все парусники. Когда садишься в яхту, надуваешь ветром паруса и мчишь над Киевским водохранилищем – это круто. Вот и этой осенью куча гонок было у нас.

– У тебя есть совместная песня с Кравцем. Которая, как я понимаю, долго лежала в архивах, а потом достаточно неожиданно появилась. У вас не было конфликтов из-за этого?

– Нет. Мы сразу с Пашей со всем определились. Он позвонил и спросил, поддержу ли я трек, а мне не хотелось его поддерживать, мне он не нравится. И Паша сказал, мол: «Всё понял, позиция ясна. Ты не против, я его запущу? – Ну и ладно, запускай». Я был не очень за.

– Ты слушал альбомы Оксимирона и Скриптонита?

– Да. У Скриптонита слышал несколько треков. Он очень крутой. Оправданный флоу, оправданная уверенность, интересное звучание. Я не скажу, что слышу у Скриптонита сложные рифмы, но всё, что вокруг текстов, объясняет его быстрый взлёт.

Что касается Оксимирона. Мне всё-таки кажется, что он внутри рэпа – как на баттле. Бесконечно что-то доказывает. Не делится творчеством, а вот доказывает своим рэпом и читкой. Как будто участвует в бесконечном соревновании даже внутри своего альбома, где ни с кем не соревнуется. И чувствуется в нём какая-то озлобленность.

– Только до этого её было больше.

– Я не слышал его раньше. Может, после баттла с Johnyboy он выглядит достаточно феерично и круто, но для меня он китом, на котором стоял бы русский рэп, почему-то не стал. Ещё мне Рем Дигга нравится.

–Как составлялись списки рэперов, выступивших с тобой на «Стерео лето» и «Пикнике Афиши»?

– Кто согласился. У меня была такая миротворческая миссия. Я хотел объединить всех, независимо от того, кто как к кому относится. Но в итоге отношения сыграли свою роль: кто-то не вышел, потому что был Кравц, кто-то в принципе меня дисреспектит и поэтому не хочет.

Ещё мы хотели дать какую-то платформу и помочь себя проявить. Плюс в концепции «Безмато» мы хотели сыграть какой-то интерактив, чтобы это было частью местного интертеймента: в Питере – питерские. В Москве – московские. Вот так мы хотели.

Понимаешь, где меня больше всего диссят – так это в рэп-нише. Потому что про меня пишет Rap.Ru и про меня пишет The Flow. И позиционируют как своего, потому что видят у нас те же корни воспитания, что и в рэпе. Но большинство этого не понимает, для них я – попсовый инопланетянин, про которого непонятно почему пишут. А меня это только подбивает ещё больше завоёвывать эту хип-хоп-аудиторию. Вопреки всему. У нас всегда так.

– Как прошёл тур по Америке?

– Тур классный, организаторы хреновые. Их было два человека, и они вообще всё делали: возили нас, кормили, решали вопросы все. И вдвоём это невозможно делать. Но всё компенсировала наша публика в Америке. Я не скажу, чтобы она сильно отличалась от местных зрителей, но по сравнению с нашим прошлым приездом в Америку – это большой шаг вперёд. В прошлый раз как будто попали в девяностые, а тут уже всё, двухтысячные наступили.

– В трейлере документального фильма про тур «Randorn» есть кадр, где навстречу вашему тур-автобусу едут несколько БТРов. Насколько атмосфера в стране влияла на выступления?

–Мы убрали этот кадр из фильма, только в трейлере его оставили. Потому что не хотели ещё больше нагнетать, а хотели сделать только концертную музыкальную историю. Ни капли больше. Сейчас и так вокруг этого слишком много всего прошло.

Да, было сложно. В Харькове за неделю до нашего выступления прошёл взрыв около Дворца спорта, где мы должны были выступать. В Одессе теракт либо предотвратили, либо никого не убило, но сам факт… У нас было супермного охраны. Было много вопросов: думали отменять Харьков, думали отменять Одессу. Не знали, как нас воспримут во Львове, потому что мы по-русски поём. У нас была куча вопросов к нашей публике при том, что мы живём в этой стране. Всё оказалось лучше, чем мы предполагали. Страна, наоборот, объединилась, и все концерты прошли с аншлагами.

– В таких ситуациях артист должен становиться заложником ситуации и занимать какую-то позицию или наоборот, музыкой объединять людей и выступать миротворцем?

Мне ближе вторая позиция. Я предпочитаю обижаться на политиков, а не на весь народ в целом. Я изначально абстрагировался от новостей и выводы делал исключительно по каким-то беседам, своим суждениям, нашим внешним и внутренним результатам. Соответственно, у меня формировалось это всё независимо от телевидения.

– Ты говоришь, что уходишь от массовой аудитории в сторону более узкой и подкованной. Но при этом ты по-прежнему собираешь 10-тысячные залы. Как всё это сочетается?

– Но это же в Украине. На фоне выступления на «Новой волне», на фоне того, что я «свой», на фоне того, что мы никогда не давали глобальных концертов в Украине. Наверное, поэтому. А может быть, и нет.

– А как ты сейчас сам воспринимаешь массовую поп-музыку?

– Она меняется, становится более созвучной времени. Отчасти идёт по нашим стопам. И меня это не может не радовать. Я громко об этом не заявляю, но чувствую, мы уже сделали какой-то вклад. Это раз. И прикольно, что это обретает новые формы. Из-за того, что сейчас эта поп-музыка наступает нам на пятки, мы тоже меняем вектор во что-то более глубокое, чтобы стоять особняком. Я считаю, что поп-музыка держится на андеграунде. И лучше я в него нырну.

– Чтобы потом вынырнуть или остаться там?

– Вынырнуть. Надо сделать паузу.

– Как тебе нынешнее творчество «Quest Pistols Show»?

– Очевидно, вектор поменялся для них. И для тех же «Время и Стекло». Они существуют 4 или 5 лет, а взорвали только сейчас. Потому что они ушли в хаус: поняли, что его можно адаптировать. Для меня они, может, слишком вульгарно адаптировали его в популярной истории. Но иначе бы такого взлёта у них не было. Если говорить о «Quest Pistols Show», то они достаточно хорошо обыграли этот новый вектор. Ушли в танцы и этим только подпитывают свою музыкальность. А вообще, главное – ни в чём себя не ограничивать.

– Всё в том же трейлере ты зачитывал стих. В нём были вот такие строчки: «Моя культура это зритель, их культура – это ноль». Каким ты видишь своего слушателя?

–Хотелось бы, чтобы это был ты. Музыканты, танцоры. Представители культурных и творческих сфер. Люди, которые уже состоялись внутренне. Со своим вкусом, стилем, целью в жизни. Состоялись духовно. Но и не только они…

– Какие планы на 2016 год?

– Англоязычный EP, его презентация. Запись третьего альбома на русском, клипы, клипы, клипы. Запускаю музыкальную тему в Киеве, объединяющую музыкантов. И пока всё, больше не придумал.

– Как будешь встречать?

– У нас как: один год работаем, другой не работаем. В этом году работать не будем.

Текст: Алексей Горбаш
Источник: http://the-flow.ru/features/dorn-interview