Актриса и певица Хейли Стайнфелд наконец получила роль, в которой нужно петь

Родной город Хейли – Лос-Анджелес. Там она в возрасте лет поступила в школу театрального искусства. И всего всего 5 лет спустя была номинирована на «Оскар» за роль Мэтти Росс в вестерне «Железная хватка» братьев Коэн.

Хейли также занималась вокалом и записывала каверы на песни, но занявшись кино, она отодвинула музыку на второй план. Позже, в музыкальной комедии «Идеальный голос 2» появилась возможность совместить эти два увлечения. При этом Хейли начала сама сочинять песни.

В ноябре 2015-го года 19-тилетняя Хейли выпустила дебютный мини-альбом «Haiz». Название альбом дал её фанатский никнэйм. Её первый сингл «Love Myself» – гимн, посвященный поп-культуре и любви к самой себе.

Второй ее клип «Rock Bottom», был записан совместно с группой DNCE. Это сотрудничество было вполне естественным выбором – друг Хейли, Джо Джонас работал с этой DNCE над их дебютным альбомом почти одновременно с записью альбом Стайнфелд. Как говорит Хейли, Джо был вторым куплетом песни и «это казалось правильным». В итоге получилась волнующая история о молодых влюбленных, которая лучше всего отражена во фразе «Мы играли с пластиковыми пистолетами».

Корреспондент журнала «Интервью» встретился с Хейли в Нью-Йорке и поговорил с ней о музыке и многом другом.

Хели Вайс: Теперь, когда ты побывала и в кино, и в музыке, сможешь ли найти баланс между ними? Пишешь ли ты песни на съемочной площадке?

Хейли: Это сложно, потому что, мне  кажется, что музыка никогда не остановится. А вот в кино с этим можно справиться в течение пары месяцев. В фильме ты играешь роль, находясь в выдуманном мире, но как только ты заканчиваешь свою часть, то возвращаешься в реальность. В музыке не так. Я постоянно общаюсь с продюсерами и авторами песен. Я чувствую, что в последние пару месяцев, после того как я действительно прониклась музыкой и с тех пор как я начала писать все больше и больше, я стала намного больше знать о вещах что происходят вокруг меня. Я записываю это на мой телефон, а потом в студии я могу просмотреть записи, потому что может пройти несколько месяцев, прежде чем я снова вернусь в студию. Любой проект, над которым я работаю в данный момент, занимает 110% моего внимания, но всегда есть часть меня, которая думает о музыке.

Вайс: Как выглядит процесс написания музыки, когда ты в студии?

Хейли: Зависит от ситуации. Иногда у меня уходит больше времени на то, чтобы связать слова, а иногда – нет. Я работала в основном с Джастином Трантером (саундпродюсер, работает с Селеной Гомес, Джастином Бибером, Гвен Стефании) и Джулией Майклс (Селена Гомес, Джастин Бибер, Гвен Стефани, Деми Ловато) и мне с ними очень легко. Я поделиться с ними проблемами, кторые волнуют меня, не волнуясь, что занимаю студийное время для записи. Так былу пару дней назад – мы были в процессе записи песни, когда что-то произошло, и мы стали говорить о жизни, о проблемах, через которые мы проходили. Потом мы сказали себе: «Это наша фишка. Это то, о чем мы все можем говорить». Между нами тремя и продюсером есть такое тонкое взаимопонимание.

Вайс: Так ты работаешь сейчас над новой музыкой?

Хейли: Я так поглощена этим… Единственная и самая лучшая вещь заключается в том, что ты приходишь в студию днем – а выходишь ночью. Я люблю быть там до середины ночи и уходить счастливой. Недавно, в течение последней недели, я была близко к тому, чтобы расплакаться в студии, потому что я была так счастлива.. Я никогда не испытывала такого. Кажется, что музыка напоняет тебя – и это так здорово. К тому моменту, как я выпущу ее, надеюсь, она будет по-прежнему чувствоваться также.

Вайс: Ты делаешь плэй-лист для своих персонажей?

Хейли: И одно из моих любимых занятий – создание плейлиста для киноперсонажа, которого я играю. Иногда мне нужны песни, которые я сама не слушаю в обычной жизни. Хотя мне необходимы разные песни для разного настроения.

Вайс: Какой музыке отдавали предпочтение у вас дома, когда ты росла?

Хейли: Дома всегда звучала музыка. Мой папа много играл классический рок, а моя мама чуть больше была склонна к R&B — она была как Бойз II все время, и Лютер Вандросс. Мой папа – это Eagles и Led Zeppelin. Мой брат – рэп и хип-хоп, и я вроде как в середине этого всего – чистая попса. Я сейчас только или в основном слушаю поп-музыку.

Вайс: «Идеальный голос 2» – хорошая возможность совместить и музыку и кино. Чувствуешь ли ты, что стала намного уверенней в написании собственной музыки?

Хейли: Что было особенного в «Идеальном голосе 2»? Это переход, в музыку, а музыка всегда была частью моего плана. Правда, всегда был вопрос: «Как я буду заниматься музыкой так, чтобы это имело смысл?». А не сделать это так: «Ой, все, я теперь делаю альбом, и я собираюсь выпустить его в течение двух месяцев». Я знала, что это произойдет, потому что я очень хотела, чтобы это произошло. Были роли, за последние пару лет, на которые я пробовалась, но они не могли быть тем, чем стал «Идеальный голос 2». Думаю, очевидно, это должно было быть постепенно, и я не знаю, была ли бы готова, как я сейчас готова, если бы я сделала это раньше. Поэтому, когда «Идеальный голос 2» пришел в мою жизнь, мои первоначальные мысли были: «Я должна быть в нем, потому что я люблю первую часть». Но как только я получила роль, и попала на студию, я поняла: «Это так удивительно, что я прихожу каждый день на работу, как актер но при этом пою и записываю музыку». Это был прекрасный способ показать людям, что музыка – это то, что я люблю и что я буду всерьез ей заниматься. Фильм вышел, и это казалось правильным. У меня была песня «Flashlight» из фильма, и я сделала свою версию. Затем я подписала контракт с «Republic Records», а остальное – это не история, это настоящее.

Вайс: Ты чувствуешь себя более ранимой как актер, исполняющий свою роль или как поющий музыкант?

Хейли: Я думаю, как музыкант, исполняющий песню, потому что это более важно для меня, чем играть. Ты замаскирован своим персонажем, и ошибку делаете не вы, а персонаж, и вы можете уйти с тем, что это не был ваш выбор. Музыка и ее неотъемлемый аспект – быть на сцене, носить с собой самого себя. Так странно, что я до сих пор привыкаю и пытаюсь понять это. Но это очень шаткое положение, и я поняла это быстро на сцене. Самое сложное для меня это остаться вне сцены и понять: «Как много времени пройдет прежде, чем я могу сделать это снова, и смогу ли я улучшить это?». Я думаю, я всегда буду чувствовать себя таким образом во всем, что я делаю, но главная идея – быть действительно собой, и, что люди не знают, кто я есть и это то, как они узнают меня. Это страшно, потому что если вы облажались, очевидно, мы не живем в приятном мире, так что все будет выставлено на показ. Я думаю, пока я напоминаю себе, почему я это делаю и я не потеряю это чувство, я получаю, пока я там, что я очень люблю, я буду в порядке.

Вайс: Наверное за многие годы у тебя спросили миллион вопросов о «Железной хватке»?

Хейли: Ох, это было так давно!

Вайс: Не пересматривала ли ли ты его недавно? Если да, сможешь ли ты найти себя там или ты смотришь и думаешь: «Неужели это я в 13?».

Хейли: По сути, он недавно был по ТВ, пару месяцев назад, и моя мама смотрела его, и я вошла и постояла пару минут. Я помню, когда мне было 13, и я была на прослушивании на эту роль, я приняла это более серьезно, чем все, что я делала когда-либо серьезно в моей жизни. Я пошла туда и сказала: «Это мое». Я читаю для братьев Коэн, я встретила Джеффа Бриджеса, и не было никакого сценария, кроме как получить эту роль. Я помню, словно это было вчера: Я была на прослушивании, листала страницы сценария, и я там была, и братья Коэн сидели там все время смеялись. Я думала: «Это не смешно. Почему все смеются»? И пару месяцев назад, когда я пересмотрела его я поняла, что там действительно есть юмор. Я не поняла его тогда, но сейчас мне кажется, что я смогу отделить и сказать, что это невероятное произведение на самом деле. За этот год моей жизни, от съемок до получения цепи наград, мне все говорили: «Ты не представляешь, насколько редко в жизни выпадает такая возможность». В 14 лет я кивала головой, говорила «да» и улыбалась. Но только сейчас я понимаю, что люди имели в виду.

Источник: Interview Magazine; перевод: Оля Попова
Апрель 2016