Виктория Алешко рассказала, какой должна быть белорусская женщина

Какая она – настоящая белорусская женщина? Чего не хватает ей для счастья? Почему обладательница уникального голоса не стремится на «Евровидение»? Искренние и неожиданные признания сделала накануне Международного женского дня заслуженная артистка Беларуси Виктория Алешко в программе «Марков. Ничего личного».

– Виктория, давайте сегодня поговорим о силе и о женственности, может быть, даже о силе женственности. Непосредственно в Женский день у вас премьера песни – «Я женщина». Что это такое? Звучит как женский манифест. Что значит «Я женщина» – в вашей песне и в вашей жизни?

– Что касается моей песни, то она достаточно ироничная, легкая, женская. Мне кажется, она понравится женщинам, потому что там такие хорошие слова, знаете, жизненная такая песня. И это еще Alter ego каждой женщины, это когда тебя, может быть, заел быт, работа твоя не позволяет тебе раскрепоститься, стать яркой. Пусть, может быть, не по-настоящему, но пьяной от прекрасных слов, когда тебе вокруг делают комплименты. И каждой женщине хочется стать вот такой вот, пусть ненадолго, но звездой. Яркой жизни хочется. Почему же все девчонки любят караоке… Это что-то вроде этого. 

– Кто главная женщина в вашем клипе?

– Главная женщина – не я. А обычная, простая женщина, которая всю свою жизнь отдает семье, отдает работе, отдает своему любимому мужу, детям, она все контролирует, она взвалила на себя все.

– Это, в принципе, про белорусскую женщину.

– Да.

– Что особенного в белорусской женщине? Насколько легко или сложно быть белорусской женщиной?

– Белорусская женщина привыкла к тому, что действительно никто не сделает лучше, чем она сама.

– То есть если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сама?

– Да. Кстати, именно этим мы разбаловали наших мужчин.

– Даже так?

– Конечно. Мужчина теперь привык, что все за него сделает женщина любимая, и почти добиваться ее не надо.

– Виктория, вы всегда были строги к мужчинам. Не скрою, я помню ваше интервью 13-летней давности, когда вы буквально сказали: «Я не хочу быть мамкой для взрослого мужчины». Меня там затронула такая вещь: «Сидит он там дома, ждет, когда я ему позвоню. Он, что, сам не может позвонить? Ну, не мужчина, а мальчик». Как я понимаю, мнение не поменялось?

– Нет, не поменялось. Мне хочется быть слабой, в конце концов. Мне хочется, чтобы мужчина все взял в свои руки. Понимаете?

– Взял и нес вас вместе с вашими проблемами?

– Конечно, чтобы он меня добился, несмотря ни на что, чтобы он меня не боялся, потому что мне говорят: «Вика, ты, наверное, крутишь носом, смотри, там скоро уже не за горами, в принципе, и старость, а ты все носом крутишь». А я не кручу носом, нет никого рядом. Почему нет никого? Они тебя, наверное, боятся? Я уже вообще не знаю, что на это ответить, потому что самодостаточный мужчина не может бояться женщину априори, какой бы статус эта женщина в обществе не имела.

– Это такой большой камень в наш огород. Это правда – мужчины боятся статусных женщин, боятся красивых женщин, известных женщин.

– Почему? Позвони, попробуй, что она тебе ответит…

– То есть хотя бы попробуй?

– Да. А то сидят и боятся. Не хочу, чтобы наши белорусские мужчины такими были.

– Белстат накануне праздников опубликовал усредненный портрет белорусской женщины, типичной белоруски: ей примерно около сорока, она замужем, с высшим образованием, работает, живет в городе, она активный пользователь интернета, зовут чаще Елена. По статистике, 90% белорусок от 16 до 49 лет считают себя счастливыми и удовлетворенными на 7 баллов из 10. Что здесь про вас?

– Я работаю, имею высшее образование, правда, в семье у меня пока брешь, то есть я не замужем, детей нет, живу в городе, интернетом, конечно, пользуюсь. 

– На сколько по 10-балльной шкале вы счастливы?

– Конечно, уже к возрасту моему, мне как раз 40, не хватает для женщины женского счастья, не хватает семьи.

– Я знаю, что с ОНТ у вас связаны самые разные воспоминания: и хорошие – вы участвовали во многих проектах, последний – «Спортфактор» в конце концов, но и разные личные – из-за проекта ОНТ вы расстались со своим мужем? 

– Получается, что да.

– То есть мы где-то косвенно виноваты?

– Я так не считаю. Я даже не считаю, что в этом виновата ваша сотрудница. Мне кажется, что, если бы мой муж на тот момент крепко бы меня любил, такого бы не произошло. 

– Наверное, да. Это ключевое. У вас очень необычное отчество – Робертовна. Я обратил внимание на него потому, что у меня любимый поэт – это Роберт Рождественский. Я с удовольствием читаю его произведения. Я понимаю, что ваш отец Роберт, он нигде и никак не фигурирует, я не нашел никакой информации о нем. 

– В моей биографии он нигде не фигурирует, потому что я его и не знаю, и никогда не была с ним знакома, и с семьей моего отца я не была знакома. Так сложилась жизнь. И не была долго моя мама с моим папой. Они были молодые на тот момент, и что-то как-то не сложилось. 

– У вас было желание больше о нем узнать, познакомиться?

– Было. Мне в 14 лет как-то хотелось познакомиться с ним, причем я даже пришла. Он работал в школе, по-моему, даже директором или кем-то вроде этого. И я пришла в эту школу, кабинет был его открыт, я заглянула, и человек, сидящий за столом, повернулся в мою сторону и очень неприветливо сказал: «Закройте дверь с той стороны». Я выдохнула, закрыла дверь и ушла навсегда.

– А он узнал вас?

– Я не знаю.

– Вы были на него похожи?

– Общие знакомые говорят, что я похожа на его маму.

– Карие глаза – это не про него?

– У моей мамы карие глаза, а у него – я даже не представляю.

– В вашем случае, Белстат, наверное, ошибается, вас нельзя назвать среднестатистической белорусской. Вы – девушка уникальной судьбы. Ко всему прочему, у вас достаточно уникальный голос, такого нет у большинства белорусок. Это очевидно. Контральто – это самый низкий женский голос, поэтому даже скопировать мужской вам проще? Я правильно понимаю? 

– Да. Я спросонья могу песни Буйнова совершенно спокойно и не напрягаясь исполнять.

– Есть такая история, когда вы в первый раз пришли к Раинчику и просто сказали: здрасьте, я Вика. А он сказал: «Не баси, здесь все свои». Да?

– Да.

– Сколько вам тогда было лет?

- Я была тогда подростком, мне было 16.

- Этот симбиоз хрупкости внешней и низкого голоса, низких нот, он отражается на характере и на поведении? Некоторые говорят, что это раздрай, иногда возникает когнитивный диссонанс.

– Да, я думаю, так и есть. По крайней мере, я вспоминаю, когда я особенно была подростком и в этот период 20 лет, я еще по генетике моложе выгляжу своего настоящего биологического возраста. Я еще тогда такая худенькая была. Это я сейчас такая заматеревшая, пандемия, поправилась, отъелась, так сказать. А тогда, да, худенькая была, как говорил Василий Петрович: кожа сине-зеленая. Да, люди удивлялись, и был вот тот когнитивный диссонанс. Они даже просто находились в каком-то ступоре. 

– Я не думаю, что многие белоруски удостоились комплимента от Тото Кутуньо. Это же было?

– Да, это было очень приятно.

– А где это было?

– Это было на фестивале «Золотой шлягер» на репетиции закрытия гала-концерта. По-моему, это был 2000 или 2001 год. Мы порепетировали, я еще спела тогда песню Василия Петровича «Любви прощальный бал».

– Очень красивая песня.

– Василий Петрович мне аккомпанировал, Константин Москович на пан-флейте играл, то есть я была окружена народными артистами, молодая девчонка, я тогда была совсем худенькая. И вот мы отпели и спускались вниз по ступенькам, а Тото Кутуньо стоял у сцены, и он действительно, когда мы проходили мимо, он даже послушал меня…

– Насколько я помню эту песню, там есть и низкие ноты, и высокие.

– Да, там двухоктавный диапазон. 

– Я когда-то пробовал эту песню петь, у меня не получилось. Я не смог взять вторую октаву, скажем так. Подобные голоса – контральто, они есть у Cher, Toni Braxton. Это достаточно лирические героини. Вы почему-то выбрали шансон. И снова идет слом шаблона. И это мужской жанр, согласитесь? Вас никогда не обижало, что этот жанр так или иначе ассоциируется с блатной романтикой? Ведь, по сути, с таким голосом можно петь в опере, но вы не пошли по этому пути. 

– Что касается музыкальных жанров, это все в тебе живет, это все природа твоя. Я, к примеру, не могу исполнять народную песню и заниматься этим жанром, потому что это не мое. Точно так же и академический вокал. Конечно, можно было пойти и учиться академическому вокалу. И мои друзья оперные певцы мне говорили, что если бы я пошла учиться оперному искусству, то я могла бы добиться хорошего результата. Но, опять же, это не мое. Это, наверное, из детства. В детстве на всю жизнь в тебя закладывается какая-то основа.

– Знаете, чувствуется характер: если я хочу, я делаю, если не хочу, то меня не заставишь. Я правильно понимаю этот подход?

– Да. 

– «Верасы», в которых вы пели 10 лет, они были и остаются брендом, точно так же, как и «Сябры», «Песняры», они гремели на весь Союз, на все 300 млн в свое время. Да и сейчас громко звучат, названия этих коллективов эксплуатируют до сих пор, равно как и многие, которые в Советском Союзе выстрелили. А почему не слышно сейчас новых имен?

– Время сейчас другое. Раньше, чтобы стать такого масштаба звездой, ты должен был иметь действительно настоящий талант, дар Божий, голос – в написании песен, в исполнении песен. А потом уже были всесоюзные конкурсы. И если ансамбль или певец в них выстреливал, то все, из-за того, что все люди прилипали к телевизору и смотрели этот всесоюзный конкурс, этот человек или группа становились известными на весь Союз. А потом уже существовала «Песня года» – точно так же. Телевидение тогда играло огромную роль. 

– То есть если ты попадал, то ты автоматически талантлив и становишься известным? 

– Да. 

– Я знаю, что в детстве вы участвовали в конкурсах и даже получали несколько раз Гран-при в подростковом возрасте. Но потом у меня сложилось впечатление, изучив вашу биографию, что у вас достаточно равнодушное отношение к различным конкурсам, состязаниям, тот же «Славянский базар», «Евровидение». Я не помню, чтобы вы хотели выиграть, стремились. Почему? 

– Не хочу я участвовать в конкурсах после того, как не сложилось у меня в 2000 году со «Славянским базаром». Все как-то рушилось, ощущение было, что не фартит, не получается. Хотя мы были готовы. Ну, может, я психологически не была готова все-таки. И я поняла, что не хочу больше состязаться, мне и так нравится. 

– Виктория, неужели звание «Заслуженной артистки» за пять лет не окупило этой травмы, не вылечило ее? 

- Звание [Заслуженной артистки] мне дали не из-за того, что я участвовала или не участвовала в конкурсах. Во-первых, это произошло пять лет назад. Почти 20 лет я на сцене была уже на тот момент, и вот я удостоилась такого высокого звания, государственной награды. Значит, я все делаю правильно. 

– День милиции – это мужской праздник, 8 Марта – женский. 100 лет в понедельник исполняется 8 Марта как праздничному нерабочему дню. История, понятно, началась раньше. Американцы приписывают себе, что Нью-Йорк 8 марта 1857 года, и отсчет с этого времени – с «Марша пустых кастрюль». Тогда женщины протестовали против плохих условий труда и низких зарплат. Наши некоторые недавно тоже выходили с кастрюлями и тапками, а некоторые россиянки – с туалетными ершиками. Виктория, что должно произойти, чтобы вы вышли на улицу бить в кастрюли? 

– Знаете, Божьи законы не велят осуждать и судить другого человека за его действия. Но я скажу про себя. Я – человек, который чего-то добился в этой жизни. Я стараюсь добиться еще каких-то высот. Я иду к своей цели, не сижу на месте, не жду, что на меня свалится что-то сверху. Я ответственна за себя, за своих близких, за родных. Понимаете, на мой взгляд, когда очень-очень много у тебя свободного времени, тогда ты начинаешь думать: «Где это я могу быть не удовлетворен?». И ты начинаешь искать. Мое видение таково.

– Виктория, ведь кастрюля считается самым неудачным подарком женщине к 8 Марта. Это как пресловутые мужские носки. Знаете, россияне недавно проводили опрос: что же реально женщины хотят получить на 8 Марта? 38% заявили, что это ювелирка, примерно 30% – парфюм, на третьем месте – подарочные сертификаты. Какой бы вы выбрали подарок, если бы в данном случае могли выбрать?

– Знаете, я так долго не получала на 8 Марта от мужчины подарка, что даже если бы мне один цветок от души преподнесли… 

– Мне с трудом верится в это. Судя по постам в вашей ленте, женская дружба для вас – это не пустой звук? Или я ошибаюсь?

- Вы абсолютно правы. Я действительно умею с женщинами дружить. Сейчас у меня есть подруга, которую я смело могу назвать сестрой. 

- Это не та, которая все время фигурирует на ваших фотографиях?

- Да, это Полина. Все об этом знают. Я никогда не думала, что такая девушка, как она, и такая девушка, как я, могут дружить. Всегда существует клише, на людях штампы ставят. И Полина, когда ей было 15–17 лет, она работала моделью, естественно, многие считают, что это не совсем, скажем так, глубокие люди. А тут все оказалось настолько радикально иначе. Она удивительная, очень умная, проницательная, она придет на помощь, даже особо ничего не нужно ей объяснять – она тут же. 

– Я чувствую, как про другого человека вы говорите подробнее и с большим приоритетом, чем о себе. 

– О себе как-то не принято говорить.

– Надо про вас у Полины спросить.

– Она красавица, казалось бы, я должна ревновать, ведь, как говорится, женское счастье – это лысая подруга. Во-первых, у меня никогда не было зависти ни к кому, ни к одной из женщин, потому что я себя уважаю.

– Вам очень повезло, потому что ваша подруга прошла проверку этой раскачкой, которая была в прошлом году. Все ли ваши друзья прошли эту проверку?

– Я счастливый человек. В моем близком окружении никто от меня не отвернулся. 

– Наверняка ведь в прошлом году в соцсетях вы подвергались психологическому воздействию – буллингу. А были ли периоды, когда вам хотелось сказать: успокойтесь, мужчины, успокойтесь, женщины!

– Я никогда не вступаю в полемику в соцсетях, особенно, если меня провоцируют. По одной простой причине: я – публичный человек, на меня смотрят, я подаю пример. И если я включу свое детское, что скрывать, свое детское «быдло» – ох, какой резонанс будет! А мне этого не хочется. Не хочу на этом пиариться, не хочу пиариться на скандале. Я понимаю, что это вообще сейчас очень модно, но мне проще проигнорировать. Мне так веселее.

– Я согласен. Не надо кормить троллей даже с политтехнологической точки зрения. У нас все-таки концерты остались. И вы выступали на концерте, посвященном «Дню милиции», и пели песни, и одна из них –«Старые друзья». Думаю, вряд ли это случайное название композиции. Люди, перед которыми вы выступали, они кто для вас?

– Во-первых, есть такая профессия – Родину защищать. Поэтому это люди, к которым ты всегда можешь обратиться. И ты так всегда и делаешь, если что. Кто-то громко музыку крутит ночью, куда ты бежишь? Ты звонишь в милицию. Что-то с тобой на улице произошло, могут сумку вырвать из рук или в магазине могут вытащить телефон. Ты что делаешь? Ты тоже бежишь к милиционеру. Это защитники наши, блюстители закона. 

– Бесполезно отрицать, что последние полгода правоохранительную систему всячески расшатывали. Главная задача была, чтобы люди в погонах ушли с улиц, тогда начинается беспредел, хаос. Я понимаю, когда говорят: о ценности воздуха вспоминаешь тогда, когда его не хватает. Это можно полностью отнести конкретно к силовикам. Это нормально, что вы поздравили их. Что нужно сделать, чтобы вернуться в те славные времена, когда мы просто делились на мужчин и женщин, а не на «ябатек» и «невероятных»? 

– Нужно научиться уважать друг друга, прежде всего, и прислушиваться. И доверять – доверять друг другу, доверять правоохранителям, доверять близким людям, доверять новостникам. Понятно, что информации сейчас очень много. Нужно слушать и читать разную информацию. Но в этот же момент нельзя слепо вестись на что-то, это все нужно перепроверять. Нужно думать только своим умом. 

– Это золотые слова. Когда ты живешь своим умом и понимаешь последствия своих действий…

– Нельзя слепо следовать за толпой. 

– Это ключевое, Виктория. Мне очень понравился наш разговор.

Программа ОНТ "Марков. Ничего личного".